Игра в ключи:Туман\Смог

[Сото Соно]

Текущая тема: "Туман", "Смог".
Формальный срок: 14.12.2014, вс.


Я думаю, все хоть раз видели туман. Или смог. Дымку над землей; иногда густую, иногда не очень.
Какие истории могут случиться в тумане? Что чувствуешь, когда вокруг - молочная пелена?
Как это, когда от жары в городе (или не в городе), например, начинают тлеть торфяники?
Когда вообще этим явлениям полагается быть? Где? А что может ими казаться?
Что можно назвать скрытым туманом, если считать туман, например, метафорой?
Для исполнения можно брать любую из этих двух тем, ту, которая вдохновит больше и покажется ближе.


Напоминаю, играть в "ключи" можно при любом начальном уровне писательских навыков. Текст на тему может быть любого размера, формата, рейтинга, степени завершенности, оригинальным и фандомным. Можно написать историю; можно - короткое описание
Вдохновения всем!

Исполнения:
 Yuana: Часть 1 Часть 2
 Джонатан Черхмант: >>>
 Сото Соно: >>>

запись создана: 07.12.2014 в 15:40

@темы: Ключ-фраза, Игра в ключи

Comments

[Yuana]

Часть 1

Олежек остановился на краю вытянутой лощины, плотно затянутой молочным туманом, решая, продолжить ли путь или вернутся на широкий тракт, огибающий болотистую местность. Осенняя ярмарка уже завтра, а по тракту идти до деревни, куда традиционно съезжался народ из окружающих сел, чтобы распродать урожай и купить нужные для зимы мастеровые вещи, пара дней, не меньше. Как раз к закрытию и поспеет, когда весь приличный товар раскупят, и покупателей на его поделки уже не будет. А вот по старой дороге - всего день, еще до заката на место попасть можно. Да только давно не пользовались прямым путем. Гиблое место, как говорили у них дома, много народу пропало в этой лощине, побаивались люди, обходили его широким трактом - хоть и далеко, да безопаснее. Заросла дорога травой, но колея от повозок и бричек еще угадывалась. Помнится, дед рассказывал, что на его памяти по этой дороге от пограничной крепости до города ездили, но прошли те времена, только память и осталась.
Олежек - парень взрослый, серьезный, недаром мать его самого на ярмарку отпустила. Ну и что, что отец приболел, и сам поехать не может, а старшая сестра как раз весной замуж вышла и в соседнее село уехала, он то не раз с семьей на эту ярмарку ездил, и уже года три как сам за лотком стоял, и шерсть с отцом выбирал, и цепи, и джутовые веревки, и какая коса лучше - тоже знал. И деньги ему доверили, да вот только хотелось ему показать, что он хозяйственный и экономный, вот и отказался платить вознице, который подвозил односельчан на старенькой телеге, что плелась чуть быстрее, чем пеший человек идет, а вот зря. Идти весь день на своих двоих оказалось нелегко. Вот и не укладывался теперь в отведенное время. А на ярмарку нужно было, иначе весной все в три дорога покупать придется, да и качество уже не самое хорошее будет.
Вот и мешкал парень, а вдруг все страшилки и не страшилки вовсе, а чистая правда? Но по другому не успеть... Стой - не стой, а идти надо, и пошел Олежек навстречу клубящемуся пару.
Уже через двадцать шагов стало непонятно, где какая сторона, а вокруг такая тишина образовалась, что у Олежика уши заложило - ни шума листвы на ветру, ни щебета утренних птиц, и даже звук шагов стал глухим.
"Густой, как кисель", - вспомнилось выражение, которое как нельзя кстати подходило для описания того, что творилось вокруг. Вскоре одежда и волосы напитались влагой и стали липнуть к телу, но дышалось на удивление легко. Неуловимо пахло осенью, той непередаваемой смесью ароматов поздних цветов, спелых ягод, уже упавших листьев и немного - грибов. Парень глубоко дышал и почти не отрывал взгляда от земли, боясь потерять дорогу и уйти в сторону.
Постепенно светлело, видимо солнце близилось к зениту, пелена тумана потеряла свою плотность, стала обрывистой, клубящейся у ног и образующей странные формы вверху. Мысли стали течь ровнее, уже не так сильно сосредоточенный на дороге Олежек стал мечтать о том, как купит красивый платок матери и пару теплых меховых варежек себе и отцу, как будет торговаться и набивать цену за красивую нитку расписных деревянных бус, которые они собирали на пару с Ориськой - его младшей сестренкой, которая была мастерицей до всяких разукрашек. Как купит новые краски для нее, красных, белых, черных, и может даже чуть-чуть дорогущих синих.
Из мечтаний его вывела коряга, попавшая под ноги. Всмотрелся в нее Олежек и обмер - а дороги-то нету, вся трава под ногами ровная, ни намека на дорогу.
"Справа - болота начинаются, слева от дороги лесок растет" - стал он рассуждать, - "Сильно заблудиться я не мог, надо потихоньку вперед идти, куда-нибудь да выйду. А там и станет понятно, куда сворачивать. Да и лощина эта не бесконечная"
Так и пошел парень вперед, стараясь унять тревогу, медленно разгорающуюся в груди.
Когда Олежек споткнулся о корягу в третий раз, он готов был расплакаться. По ощущениям должен был наступить полдень, но странный туман не рассеивался, и определить положение солнца не представлялось возможным. Пройдя пару десятков шагов, он решил присесть и отдохнуть. Котомка, хоть и не была большой, но чувствительно оттягивала плечо, поэтому мысль об передышке казалась непреодолимым искушением. Салфетка с нехитрой дорожной снедью была быстро расстелена, и пока парень жевал хлеб с сыром, который запивал водой, он вглядывался вперед, в надежде найти нужное направление. Его взгляд упал на темный камень размером с небольшую тыкву и достаточно гладких очертаний. Такие нередко встречались возле русел рек, но откуда он взялся здесь, было неясно, разве что его сюда принесли. Встав и стряхнув крошки, Олежек пошел рассматривать его поближе.
Рядом с первым камнем обнаружился другой, а за ним третий и дальше обнаружилась целая каменная дорожка.
"Раз ее тут выложили, значит она куда-то ведет. Идти по ней все равно лучше, чем ходить кругами."
Цепочка камней все бежала и бежала вперед. Где-то камешки были поменьше, где-то побольше, где плотнее лежали, а где реже, но из виду не терялись. Идти было не сложно, невысока трава не путалась под ногами, бурьяны не цеплялись за штанины, а настроение потихоньку улучшалось.
В какой-то момент путь пошел в гору, а Олежек оказался на вершине небольшого холма с почти круглой вершиной. С этого места туман предстал широким молочным озером с далекими темными краями по границе лощины, до которых было одинаково далеко. Серое пасмурное небо, затянутое облаками, обещало скорый дождь, но было достаточно светлым, из чего парень решил, что до вечера время есть. Пройдя к центру холма, он начал высматривать нужное направление.
- Ты пришел принести мне дары?
Олежек аж подпрыгнул от страха, ухитрившись развернутся, подскользнутся и упасть на колени, когда за его спиной прозвучал негромкий голос, больше похожий на шелест листьев и журчание ручья. Сердце забилось часто-часто, а в кончиках рук и ног стало покалывать, когда он увидел перед собой эльфа.
А кем могло еще быть это странное существо в половину человеческого роста с вытянутым лицом и большими ярко зелеными глазами? Длинные волосы цвета пшеницы были заплетены в тоненькие косички вперемешку с цветами и вьющимися травами. Длинное худое тельце было одето во вполне человеческую одежду - рубаху и штаны из небеленого льна, и только узоры из мелких живых цветов, словно вплетенных в в саму ткань, рушили впечатление рукотворности наряда. Босые ноги и пальцы рук венчали перламутровые коготки, да и сами пальцы были заметно длиннее, чем положено.
Все это парень успел рассмотреть за время, пока эльф глядел на него, как-то по птичьи наклонив голову набок, и молчал.
- Так ты принес мне дары? - в голосе существа появились возмущенные нотки.
- К-какие д-дары? - еле выдавил из себя Олежек, не узнавая собственный голос.
- Как это какие? Обыкновенные. Ты вот в каменный круг зашел? Зашел. Чуть на алтарь не залез. Значит не просто так. Кто в круг войдет, тот без даров духу-хранителю из него живым не выйдет.
Словно пелена спала с глаз Олежика, и он увидел, что стоит он в ровнехоньком кругу, выложенном все теми же камнями, а в паре шагов от него покоится длинный вытянутый валун, который, по-видимому, и был алтарем.
Давно люди не поклонялись духам природы, веря в единого Бога, давно не приносили им жертвы, почти забылась старая вера. Предания превратились в сказки, заветы - в суеверия, но иногда еще встречались старые капища, которые люди старались обходить стороной, считая дурными местами. Кто же знал, что все они не выдумки, чтобы пугать расшалившихся детей?
В голове парня начали роится мысли, что бы такого он мог подарить странному духу, чтобы поскорее убраться с этого странного места, но ни одной дельной идеи не было.
- А что ты хочешь в дар? - собравшись с духом спросил парень.
- Хм... Что-нибудь красивое... Например те бусы, которые лежат в твоей котомке. Тогда отпущу.
Ориськины бусы были самой дорогой и красивой из всех поделок, которые Олежек нес на ярмарку, но делать нечего, погибать или испытывать на себе гнев духа и вовсе не хотелось. Скрипя сердце, раскрыл он котомку, достал бусы и молча протянул их хранителю.
- Да не так, а на алтарь положи. И скажи: "Дар приношу я тебе, Элрон, дух-хранитель путей и дорог, от чистого сердца. Будь ко мне милостив."
- Дар приношу я тебе, Элрон, дух-хранитель путей и дорог, от чистого сердца. Будь ко мне милостив. - повторил слова парень и положил бусы на большой камень.
Повернулся к Элрону, а тот смотрит на него пристально. Встретились их глаза, и как кипятком обдало Олежика внутри, тело замерло, как не свое стало, взгляд от колдовских зеленых глаз оторвать не может, даже моргнуть не получается. Подошел к нему хранитель ближе, и словно вырос, став одним с парнем ростом. Накрыл глаза Олежика холодной ладонью и говорит:
- Моим ты теперь будешь. Сейчас иди, потом вернешься.

[Yuana]

Часть 2

А через мгновение солнце ударило по глазам, и оказался Олежек на ярмарочной площади.
За два дня успел он и распродать свои поделки, да по такой цене, что и не ожидал, и закупил все нужное, качественное, и даже на краски для Ориськи хватило, не только на синюю, но и на зеленую в придачу. И домой вернулся он с комфортом, сосед на своей телеге подвез до самого села, не пришлось пешком возвращаться, и денег не взял, за хорошую компанию да веселые рассказы согласился. Несколько раз пытался Олежек рассказать ему историю, что приключилась с ним в лощине, когда в тумане блуждал, да только не выходило у него. То случится что-то отвлекающее, то закашляется он ни с того ни с сего, то другая тема появится.
Дома его встречали с радостью, хвалили за удачливость да хозяйственность. И отец за это время поправился. Ориська висела на плечах и целовала в щеки от радости за подарок, да только Олежику это не приносило большой радости. Знал он, что не только его тут заслуга, да легкое беспокойство не отпускало.
За осенью пришла зима, жизнь вернулась в обычное русло. А там и весна подоспела, а с ней пришли сны... Про туман молочный, про блуждание в нем без конца-краю. И казалось Олежику в такие моменты, вот стоит ему оглянуться, и увидит он большие зеленые глаза. Но повернуться никак не получалось, и просыпался он весь в испарине, а домашние начали беспокоиться о нем, чего он так часто во сне стонет и не сходить ли ему к лекарше.
Парень отирался, говорил, что приснилось что-то, а что он не помнит. Отец подшучивать начал, что не пора ли ему невесту присматривать да о будущей взрослой жизни задумываться, но молчал Олежек в ответ или отнекивался, а сам с каждым днем все смурнее становился и замкнутее.
Пришел май, весенние работы на полях почти закончились, пришло время весенней ярмарки. Олежек к тому времени весь из себя вышел, и решил для себя, что пойдет еще раз на капище, поговорит с духом, пусть что хочет с ним делает, но не мучит больше. Ориську попросил сплести намисто из самых красивых бус, а уж как родителей уговаривал отпустить его - отдельная история, но все у него получилось.
Лощина встретила его пасмурной погодой и плотным белым туманом.
"Все как в прошлый раз", подумал Олежек, входя в белую пелену.
Вскоре нашлась коряга, а за ней каменная дорожка. С каждым шагом в душе Олежика росло беспокойство, отчаяние и необузданная надежда и предвкушение, которое он сам себе объяснить не мог.
Вот холм с каменным кругом и алтарь на месте, ничего не изменилось с прошлого раза, разве что трава ярче, да появились в ней мелкие желтые цветы.
- Ты пришел принести мне дары? - услышал Олежек долгожданный голос.
- Принес, - парень повернулся, чтобы увидеть хранителя.
Тот ничуть не изменился, смотрел на него все так же наклонив голову на бок, но на губах его поселилась улыбка.
- Дар приношу я тебе, Элрон, дух-хранитель путей и дорог, от чистого сердца. Будь ко мне милостив. - и уже протянул руку, чтобы положить бусы на алтарь, как его оборвал голос духа.
- Да не так, сюда иди и на шею мне одень.
Олежек послушался.
- Ну вот, теперь тебе назад дороги нет, - хранитель даже прикрыл глаза от удовольствия, а его голос наполнился медовыми нотками.
- И что теперь со мной будет, - обреченно спросил Олежек
- Да ничего, - промурлыкал дух, - будешь моим жрецом. Культ возобновлять будешь, новые алтари закладывать, жить долго и счастливо, если другого не пожелаешь.
- Так у нас же в духов никто больше не верит.
- А кто сказал, что здесь? - дух стал приближаться к парню снова увеличиваясь на глазах. - Мест других нет, что ли?
- А чего ты тогда тут сидишь, - вконец растерялся Олежек.
- Так жреца ждал. Без жреца в другие места путь заказан. - Хранитель оказался совсем близко и положил руку на глаза. Странно, но рука на этот раз была теплой...

[Джонатан Север]

Из окна пахнуло таким жаром, что она захлопнула створки со всей возможной скоростью, повернула шпингалет и уселась на широком подоконнике с видом самого обиженного человека на свете. Позади, за плотными стеклами, проплывали куски мира, разодранные белым ничто со всех сторон. Или, может быть, наоборот – в дырах пронзительно-белых ядовитых паров виднелся город.
Кондиционер работал на полную мощность. Увлажнитель воздух едва справлялся со своей задачей. С улицы в комнату заполз запах – и девушка брезгливо сморщила нос. Это был запах подаров, плавящегося асфальта и горящего пластика.
– Прекрати это, – вдруг потребовала она. – Не-мед-лен-но! Я отказываюсь так жить. Взрывы оборвали сеть. Я даже не могу выбраться наружу. Из книг остались только Праст, Толкон и энциклопедии, а их я не-на-ви-жу, так что прекрати.
Юноша, сидевший напротив, медленно поднял взгляд от экрана – и еще несколько минут тот блуждал по комнате, как будто не в силах ее найти.
Девушка называла себя Алексис и утверждала, что ей пятнадцать – бессовестно лгала, пусть даже большую часть времени и вела себя соответствующе. Алексис коротко стриглась, носила безразмерные свитера, шорты и теплые полосатые гольфы с кроссовками. Больше всего на свете она любила лежать на траве солнечными днями, больше всего ненавидела – сутками сидеть дома.
Как сейчас, например.
Юноша не имел никаких имен и каждый день Алексис давала ему новое имя. Глаза юноши были самого ненатурального оттенка голубого цвета, и ими он видел мир иначе. А сам он отличался нескладностью и скованностью движения, как если бы каждый раз вспоминал, как шевелиться, заново.
Его глаза видели монохромный мир, каждая линия которого четко вычерчивалась в пространстве, стоило только внимательно посмотреть. Цвет сохраняла лишь Алексис: тонкая фигурка на подоконнике; одну ногу притянула к подбородку и обнимает рукой, другую свесила до самого пола – и всего-то сантиметров шести-семи не хватало; косая челка, длинные цветные ресницы, курносый нос и упрямо поджатые губы; за спиной – огромные белые крылья, и левое – в крови, сломано; кончики пальцев слегка светились.
Еще ему казалось, что она плачет. Последнее время – почти всегда.
Как сейчас, например.
– Ты сама хотела, чтобы все сгорело.
– Я всегда этого хочу! – в мире, который юноша не видел, Алексис не плакала. Она была возмущена и возмущенно фыркала. Ее крыло не болело, потому что у нее не было крыльев, и она не думала, что так уж имеет право требовать – потому что очень старательно не помнила ничего. Последнее время – почти всегда. – Я психически нестабильная дура. Не стоит прислушиваться ко всем моим желаниям, Эрвин.
– На этот раз звучало искренне. Они действительно сделали тебе очень больно.
Она оглянулась: облизанные огнем основания зданий, выбитые стекла, серое небо, ядовитый белый дым до восьмого этажа – и никаких больше звуков. Из-за окна уже второй день не слышалось ни криков, ни сирен.
– Ага, – со вздохом согласилась девушка. – Мудаки, скажи же? Опять войну устроили, хотя я каждый раз им говорю, что так нельзя, и если себя и друзей своих не жалеют, пожалели хотя бы меня. Но мне надоело! Я устала. И, кажется, там кто-то остался жив, надо же им объяснить, почему так вышло. Хочу снова чистое небо, – и никакого дыма, слышишь? Никакого смога, никаких ядовитых паров и прочей хрени! Гулять хочу. Так что сделай. Ну их, прощены, так и быть.
Вместо ответа юноша только вздохнул.
Надо же, все-таки помнит.
Как скажете, госпожа планета, как скажете. Но потом они забудут очередной урок – и все начнется сначала, сломанные крылья, пожары, дым и эта комната.

[Сото Соно]

Туман раз; утро:

Проснуться до рассвета, в тишине, в сумерках. Экран телефона; подглядеть в интернете: рассвет - вот-вот. Неслышно одеться; открыть скрипучую дверь, пройти наружу, на влажную веранду, на влажную от росы траву.
Поют птицы; над озером, неслышно, чуть поодаль от берега, парит туман. Сходить за фотоаппаратом; сесть на деревянную пристань и ждать.
В другой стороне, к лесу, к озеру, к болоту, лес тоже в тумане. Туда идти страшно; там спит пес, большой пес. Идти страшно; пес чужой, пес спит: А вдруг проснется? А вдруг не на привязи? А вдруг разбудит кого-то еще - и нарушит хрупкую тишину?
Туман клубится, начинает светлеть, туман становится гуще, и начинает движение, чуть дальше от берега, чуть гуще.
Розовеют вершины деревьев на другом берегу. Сначала вершины, потом солнца становится больше, больше, больше, и деревья розовые уже до середины.
Идти по мокрой траве вдоль берега; прочь от домов. Обернуться в лес, назад, увидеть сквозь ветви деревьев белый шар солнца.
Вернуться на деревянную пристань; сесть, достать фотоаппарат, и фотографировать, как двигается туман. Все дальше от берега, вглубь от озера. Наверное, если забраться повыше, и посмотреть на озеро сверху, до рассвета, возможно, вся Ладога покрыта туманом.
Встает солнце; первый раз кричит петух, потом еще один, чуть дальше, еще дальше, еще дальше. Потом замолкают. Туман уходит, постепенно свет становится вместо утреннего - дневным.
Можно тихо вернуться в дом, тихо достать тетрадь, и наслаждаться утренней тишиной. Хотя бы - до следующих петухов.


Туман два; ночь:


Когда едешь сквозь туман, думается мне, самое главное - надежный водитель. Заснуть на закате, в машине, после ужина из купленной в супермаркете еды; после дня на ногах, после ночи в поезде, ночи в поезде, - с книгой. Проснуться - на темной дороге, среди фонарей, и густого, молочного тумана.
За окном мелькают деревни; лес, прогалины - и все - заполненное густым туманом.
С утра поезд тоже несся через туман; прежде, чем я заснула.
Туда и обратно - сквозь туман. Если бы я вела машину; я бы опасалась. Или остановилась бы, вышла в туман, дала бы обнять себя неведомум мокрому белому зверю, потом вернулась бы в машину.
У меня надежный водитель; он знает, куда едет. С ним есть шанс вернуться из тумана не совсем иным; не измениться.
Я бы боялась; ведь то, что за пеленой - мне не подвластно. Ведь то, что ты не видишь, может быть совсем иным. Если сломается лифт - когда ты из него выйдешь, мир может изменится до неузнаваемости.
Я закрываю глаза, и напоминаю себе: мир на самом деле стабильный. Ничего не изменится, когда откроешь глаза, и дерево не превратится в монстра. Главное, - помнить - мир стабилен.
Но сегодня у меня хороший водитель. Лучший в мире водитель; и я знаю, что он привезет меня куда надо. И можно глазеть по сторонам, глядеть на освещаемый фарами туман впереди, на исчезающую за машиной реальность. И ничего не бояться.

[Сото Соно]

Yuana, изначальная задумка хороша, и финал. Хорошо бы, правда, его бы еще раз хотя бы в редакторе проверить. И потом еще вычитать - ну, потом-потом-потом, когда уже отойдете от темы. И продолжайте писать
Джонатан Черхмант, немножко путано и не раскрыто, и хотелось бы полного раскрытия - либо рассказа, либо продолжения, а то очень осколочный текст.
Но додумываются осколки, по-моему, нормально.

[Yuana]

Сото Соно, спасибо за отзыви комментарии
Вычитки мне порой действительно не хватает. Доделаю текст и выложу у себя в дневнике.

Ваша первая история понравилась, очень атмосферная

Джонатан Черхмант, немножко темная сказка, но есть надежда на хороший финал. Это радует.